Я хочу вам рассказать историю полиэтиленового пакета.

Я не помню своих родителей. Да и были ли они у меня, я не знаю. Я родился в инкубаторе, так мы называем фабрики и заводы по производству пакетов. Мы пакеты до сих пор не знаем, из чего мы состоим, кто нас изобрёл и для какой цели.

И так, я простой черный полиэтиленовый пакет. Мы лежали друг на друге огромными пачками, а потом мы медленно ползли по конвейеру, делая свои первые шаги. Огромные странные существа нас сортировали по цвету полиэтилена. Здесь я узнал, что пакеты бывают не только черные, но и белые, желтые, зелёные, красные и голубые. Были даже пакеты разноцветные с прекрасными рисунками, фотографиями и шрифтами.

Я думаю, что, наверное, мне просто не повезло. Я, наверное, не мог родиться таким красивым, как разноцветные пакеты, потому, что если бы я родился таким красивым, это наверняка был бы уже не я. Оказаться черным среди белых или желтых не очень то, наверное, уютно. Тем более, говорят, что каждый цвет имеет свою особенную энергетику, и эти вот энергетики не всегда гармонируют друг с другом. А здесь ещё и черный цвет. Он такой мрачный.

Откуда мне приходят такие мысли? Я не знаю, быть может, это просто генетическая память? Но кто тогда были мои предки? И вообще, откуда появился полиэтилен?

Пока во мне возникала такая гора вопросов, я и не заметил, что меня положили в черную стопку. Сортировщик не ошибся.

Если бы сортировщик ошибся и положил меня в другую стопку, то моя жизнь могла бы сложиться по-другому. Но, как бы то ни было, я ни о чем не жалею.

Что было бы, если б я попал в окружение ярких цветных пакетов? Испытывал бы я угнетенное состояние среди пакетов другого цвета, чувствовал бы я свое цветовое несовершенство?

Нас привезли в порт и стали нагружать в трюм.

Я оказался на самом дне, было очень темно и душно. Тяжесть других пакетов сдавливала мне дыхание. И мне казалось, что я умру, так и не дождавшись воздуха и света. Я закрыл глаза и потерял сознание.

Очнулся я на свежем воздухе. Люди выносили нас на свет, нас внимательно осматривали, и пакеты, которые испортились в дороге, кидали в костер. Черный зловонный дым тянулся в небо.

Я стоял и смотрел, как черные пакеты становятся черным дымом и улетают в голубое небо. Вот, что такое реинкарнация. Хочу ли я так? Да я хочу в небо, но я не хочу сгореть, потому, что это очень больно.

Тем временем меня опять закинули в машину, где было опять темно и душно, и снова я оказался на самом дне. Я постоянно оказываюсь на самом дне. Это, наверное, потому, что я постоянно думаю и не успеваю проследить за ситуацией.

Мне стало плохо, и я опять потерял сознание.

Я очнулся среди ярких запахов цветов и апельсинов. Красные помидоры и зеленый салат, желтые лимоны и фиолетовые баклажаны…

- Я в раю? Я действительно полагал, что воскрес после смерти в душном кузове.

- Это всего лишь фруктовый рынок, глупец, - посмеялся мой черный братец, - все равно нам ни хрена не достанется, как шлюхам в нерабочее время.

Я не знал кто такие шлюхи, но я был уверен в том, что даже просто созерцать такую красоту вокруг себя, вдыхать аромат апельсинов и цветов уже было великим счастьем.

А первым моим открытием было то, что не все черные пакеты думают одинаково.

От апельсинов и винограда я узнал, что люди покупают фрукты для того, чтобы есть. А покупают ли полиэтиленовые пакеты? – спросил я.

- Конечно, иначе бы тебя не было на рынке.

Мне стало страшно, и я спросил, - Значит, меня тоже съедят? Недалеко лежащий гранат улыбнулся и сказал, - Насколько я знаю, люди не питаются полиэтиленом, лишь некоторые чудаки, готовые проглотить всё, чтобы попасть в «Книгу рекордов Гиннеса». А в основном, в пакеты люди складывают покупки.

Я хотел спросить, что такое «Книга рекордов Гиннеса», но вырвалось совсем другое - Значит, я родился для того, что бы помогать людям?

- С одной стороны, да, если ты от природы альтруист, - ответил гранат.

- А если нет, то можешь считать, что люди просто тебя имеют, - сказал лимон и громко захихикал.

И вдруг чья-то волосатая рука схватила гранат, оторвала его от гранатового коллектива и резко швырнула его с огромной скоростью. Гранат летел прямо в голову убегающему маленькому человеку, который что-то прятал в своих карманах, но человечек юрко увернулся и мудрый гранат со свистом и визгом врезался в старую кирпичную стену. Он разлетелся вдребезги, оставив на стене огромное пятно кровавого цвета и кучу беленьких зернышек на стене и земле.

- Да, вещи, названные в природе одними именами, и растут одинаково, - позлорадствовал лимон. Но мне было не до шуток. Откуда-то слетелось множество незнакомых маленьких птичек, которые стали пожирать эти зернышки.

Где-то я уже видел нечто похожее, но не помню где, это была Германия сороковых или Россия тридцатых. А может быть ещё какое-то совсем другое место. Мне вдруг представилось, что это происходит до сих пор, в каждой стране, в каждом уголке земли. Происходит до сих пор, и будет происходить. Откуда я это знаю? - испугался я. Даже здесь, в Раю не так уж и безоблачно, - думал я и дрожал, дрожал то ли от ветра то ли от страха, я хотел успокоиться и подумать о чем-нибудь приятном.

В это время к прилавку подошла девочка со своим папой. Развелось ворюг, - сказал хозяин волосатой руки, как бы извиняясь за публичный выброс негативной энергии. Девочка была в черном шелковом платье и в черных лакированных туфельках. Она взяла апельсин, понюхала, и обратилась к папе с просьбой купить. Папа попросил несколько апельсин, а затем пакет. Увидев, что у продавца только черные пакеты, он спросил, - а что, кроме черных у вас больше ничего нет? Продавец виновато развел руками, но девочка настояла на покупке черного пакета. Накануне мама купила ей красивое черное платье и черные туфли, и ребенок подумал, что черный пакет гармонично впишется в ее наряд. Лучше и не придумать! Если бы пакет был разноцветный или ярко-желтый, то мало кто на улице обратил бы внимание на ее красивые туфли и платье.

Итак, я оказался в нежных руках девочки, переполненный ароматными и яркими апельсинами. Я не могу забыть этого чувства, это было поистине великим счастьем. От моего заводского полиэтиленового запаха почти ничего не осталось, я был переполнен апельсиновым духом. Да и черным меня можно было назвать относительно, ведь черной была лишь тонкая-тонкая пленка моей оболочки, изнутри же я был веселым желто-оранжевым и вкусно пахнущим. Девочка разговаривала с папой, они шутили и смеялись.

Вот что такое настоящее счастье! Через некоторое время меня заинтересовал другой разговор – разговор между апельсинами. Один апельсин дрожал и боялся того, что с него скоро ножом снимут кожу, расчленят и съедят по долькам. А потом он превратится в непонятно что, и по длинным подземным рекам канализации он уплывет с прочими отбросами.

- Нет же, – уверял его другой апельсин, – нам очень повезло, что нас купили. Представь, что случится с нашими сородичами, которым предстоит быть не купленными и сгнить заживо, не оставив после себя ни потомков и вообще ничего. А у нас есть шанс побывать на праздничном столе, послушать разговоры людей, музыку, посмотреть, как они танцуют. К тому же я слышал о том, что праздничные столы иногда фотографируют, может быть, сфотографируют и нас, и у нас есть шанс увековечиться. Я слышал рассказ о самом великом апельсине – его, говорят, купил какой-то художник, и написал его портрет в своей картине. Точно не знаю, был ли это натюрморт, или этот апельсин держала какая-нибудь женщина, но суть не в этом. Суть в том, что он уже двести лет висит в одном из самых престижных музеев мира. Вот такая удивительная судьба у этого апельсина. Так что у нас есть шанс.

Дрожащий апельсин успокоился, а все остальные повеселели. Мне тоже было хорошо от этого рассказа. Я весело качался в руках радостной девочки. Апельсинам тоже нравилось качаться, и мы все смеялись.

Мы пришли в какое-то помещение, и из меня стали выкладывать апельсины. Мне было жалко расставаться с ними, и вот я остался опять пустым и черным. Но кругом смеялись люди, апельсины очистили от кожуры и красиво уложили на фарфоровых тарелках. Апельсины были довольны и распространяли свой аромат на всю огромную комнату. Кругом была чудесная музыка, и люди танцевали.

Меня не положили на праздничный стол, и я оказался на табурете невдалеке от него.

И вдруг что-то приятное и мягкое опустилось на меня. Это была красивая женщина лет тридцати, она была в широкой юбке и без трусиков. Какое это было наслаждение! Она закрыла меня своей юбкой, так, что меня никто не видел, и я мог наслаждаться ей один. Я не думал тогда ни о счастье, ни о справедливости, я просто ловил мгновение и единственное чего я хотел, это только того, чтобы это мгновение длилось бесконечно.

Я тоже старался быть к ней очень нежным и податливым и всю свою массу приспособил под каждую её выпуклость и ложбиночку. Она чувствовала это, и давала мне продвинуться ещё глубже. Первый раз мне в темноте не было страшно и душно.

Ох уж эти женщины, они могут свести с ума даже пакет.

Праздник закончился, женщина оказалась мамой девочки, а папа оказался девочке не родным. Вот такие вот у людей отношения.

На следующее утро началась моя трудовая жизнь. Днем я обычно работал – ходил с девочкой или с ее родителями по магазинам, таскал тяжести, а ближе к вечеру опустошенный оказывался в своей конуре, где спал до следующего рабочего дня. Иногда меня забывали положить в шкаф, и я мог посмотреть телевизор или почитать газету.

Из газет и журналов я узнал, что государство также использует людей, как люди пакеты. Ещё я узнал, что при изготовлении пакетов наносится огромный ущерб природе. Это меня очень расстроило, и я старался больше не читать газет.

Шли дни, недели.

Больше всего мне нравилось гулять с девочкой – она никогда меня тяжело не нагружала, и носила во мне всякие сладости или игрушки.

Я не помню, когда это случилось, но помню, что у меня тогда было очень плохое предчувствие. Дверца шкафа скрипнула, и меня вытащил глава семьи. Он сложил в меня молоток, пилу и огромное количество гвоздей. Но самым страшным было то, что он положил в меня не зачехленный нож. От такого груза мне было очень тяжело и страшно. Гвозди кололи мне сердце, и я себя чувствовал самым несчастным пакетом на свете.

И вдруг я почувствовал резкую боль внизу живота. Это был нож. Да, он мне нанес огромную рану. Если б я был матерчатым, может, ее бы еще и зашили, но полиэтиленовым пакетом никто не дорожит. У меня закружилась голова, и, не выдержав тяжести, я стал падать. Одна из моих ручек стала растягиваться и лопнула. Увидев это, мужчина обругал меня, взял за днище, поправил нож, и мы пошли дальше.

Я понял, что моя карьера завершилась. После того, как я несколько дней провалялся в гараже, я опять оказался дома. Не знаю, для чего меня вернули. Иногда приходила мысль, что обо мне просто соскучились. Но однажды я все понял. Семья доставала из шкафов и сундуков старые вещи. Носки, брюки, туфли, белье, старые детские платья, испорченные игрушки. Всем этим меня набили доверху и выкинули в мусорный ящик. Потом меня долго везли на городскую свалку. Там я оказался среди миллиардов таких же ненужных вещей, как я. На свалке я пережил очень много страшных моментов и об этом я не хотел бы здесь писать. Ночной холод сменял запах испарений в зной. Дух ненужных вещей поднимался в воздух, перемешивался, и повсюду распространялось зловоние. Зловоние, подхваченное ветром, неслось в сторону города, после чего там происходили всякие неприятности типа аварий, эпидемий и всяких несчастных случаев.

Однажды на свалке я увидел нескольких людей. Они не были похоже ни на девочку, ни на ее маму и папу. Я очень сильно удивился, когда увидел эти существа, неужели сюда выкидывают и ненужных людей? Тогда я еще не знал, что для людей существуют кладбища. Они ходили по свалке и вытряхивали пакеты. Иногда из пакетов они доставали старый хлеб, иногда какие-то тряпки и примеряли их на себя. Вот они подошли ко мне. Один из них оказался женщиной. Но она не была похожа на маму девочки, и мне её совсем не хотелось. При виде меня она насторожилась и сказала, - Не люблю черные пакеты, часто в них находят расчлененку или головы проституток.

Откуда она это знает? - удивился я, ведь мне приходилось здесь видеть и такое.

- Да ладно тебе, – отозвался один из них и резким движением вытряхнул из меня все содержимое.

Немного порывшись, они разобрали практически все вещи. Мужчина взял башмаки, старый чайник, а женщина – ночнушку и пару женских трусиков. Они хотели взять меня, но, увидев, что у меня не хватает ручки, швырнули меня в сторону, и я очень сильно ударился, упав на какую-то железяку.

Но зато, теперь, освободившись от ненужных вещей, я был предоставлен самому себе, это было приятной новостью.

Пошёл дождь, я любил дождь, потому что после него я оказывался чистым и блестящим. Потом засверкала молния, и от каждой вспышки я сам становился таким же ярким. Я был переполнен волшебной силой молнии и гром подтверждал это грохотом, - Да ты переполнен этой силой. Это было нечто, гроза придавала мне уверенности, не знаю почему. Я боялся её, но любил.

В одно мгновение я подумал, что гром и молния являются моими руками, они могут сделать всё, что я захочу. Но проблема была в том, что во время грозы я ничего не хотел, я только переполнялся силой. Да и так получалось, что я просто привык к такому образу жизни, у меня ведь совсем маленькие запросы и к тому же я научился видеть очень много красивых вещей и здесь на помойке.

Не знаю, сколько времени я провел здесь, но однажды я увидел странные существа, которые были такими же черными, как я. Это были птицы – грачи или черные вороны, я точно не знаю, но я мог часами любоваться ими. Их иссиня-черные перья отливали всеми цветами радуги. Они играли друг с другом, а иногда важно разгуливали и размышляли над творчеством Эдгара По. Но самым главным было то, что они умели летать.

Братья, братья, - кричал я изо всех сил, когда они проходили мимо. Братья, Братья ,- кричал я как раненый боец ожидая помощи от своих. Но они не обращали на меня внимания, они не замечали меня. Наверное, они не понимали моего языка, ведь они были птицами, а я был никому ненужным драным пакетом.

А я так хотел, чтоб они научили меня летать, так хотел . Но у меня появилось желание, волшебное желание - стать птицей.

И вдруг на небе появилась огромная туча. Птицы испугавшись наступления грозы взмахнули крыльями , закаркали и полетели, они собирались в огромные стаи и покидали опасное место.

- Ты звал меня? – спросила туча.

- Да, я хочу стать птицей, - прошептал я .

- Тебе стать птицей будет очень тяжело и больно, но я исполню твоё желание!

Сверкнула молния, поднялся огромный ветер. Резкий ветер ударил меня в самое больное место, в мою рану оставленную когда-то мне не зачехленным ножом . Я вскрикнул от боли и застонал. Ветер раздирал мою рану все больше и больше. О небо ! - вскрикнул я, - если мои страдания заслуживают моей мечты, то дай мне выдержать это испытание. Я не помню, что было дальше, я только увидел перед собой странную картину, я летел над синим, синим морем. Потом я потерял сознание . Когда я очнулся грозы уже не было.

Но, что я увидел! Ветер так разорвал мою рану, что я уже не был пакетом, я оказался просто бесформенным куском полиэтилена. Неужели я страдал за то, чтобы стать вообще никем! В страхе перед будущим я ожидал скорой развязки. Одна из молний во время грозы ударилась о свалку и превратилась в огонь. Огонь медленно наступал на меня

Беспощадно пожирая мусор .И тут я понял то ,что я в совершенно в новом состоянии! Я не пакет! Я не хочу сказать, что почувствовал себя птицей. Но что-то высокое, манящее в небо у меня появилось. Может быть оттого, что я многое пережил, может быть, это чувство приходит закономерно после отчаяния, я не знаю, но дело в том, что я уже себя не чувствовал пакетом. Я уже не пакет! - радовался я. А значит я уже в новом измерении, значит, у меня должны быть какие-то другие функции. Растянувшись во всю длину, я лежал и смотрел то на бескрайнее голубое небо, то на подбиравшееся ко мне пламя.

Огонь подходил все ближе и ближе. Уже практически все вокруг горело. Вот что такое ад – подумал я. И в воздухе витал вопрос – За что? За что? Урывками мне стали вспоминаться самые грешные моменты моей жизни. И то, как я смаковал сидящую на мне задницу жены моего хозяина, и многие другие вещи. Я ждал своего часа.

И вдруг подул лёгкий ветерок. Один мой край приподнялся, и я перевалился на другой бок. Ветер стал сильнее, и лежащие вокруг меня бумаги, мусор зашептали под музыку ветра, - лети! Лети! Ветер усиливался, он поднял меня от земли и понёс , он поднимал меня всё выше и выше. И я почувствовал такую легкость, что готов был раствориться в воздухе. Потом я опять упал , но дождавшись очередного порыва ветра я подпрыгнул и полетел. Я взлетел выше кустов, деревьев. Я летел поднимаясь все выше и выше. Я сам не заметил того, как превратился в черную блестящую птицу парящую в небе по кругу. И с каждым оборотом круг становился все шире и шире.

И тут я увидел, очень многое, я видел как огонь пожирает свалку и огромное пятно идёт на город, где живёт маленькая девочка, я видел то, что люди сделали с землёй.

Трубы заводов, словно гигантские змеи, извергали в небо желтые и черные клубы дыма, вырубленные леса, и огромные помойки вокруг городов. Я поднялся так высоко, что совершенно другой ветер подхватил меня и понес, понёс подальше от этого города. Я видел, как люди испытывают ядерное оружие на островах, и мне стало печально. Неужели, нет ни одного клочка земли, который бы люди оставили в покое, где люди с уважением относятся к друг к другу, ведь у нас, у пакетов тоже есть душа, и мы, на самом деле, тоже очень сильно переживаем.

Я летел несколько дней, до тех пор, пока не увидел посреди океана небольшой красивый остров. Часть его была обрывистой, а другая песчаным пляжем. Мне очень захотелось на этот остров. Я стал приземляться. Я видел, что на берегу играли маленькие люди – это были дети.

Увидев меня, они весело закричали, захлопали в ладоши и запрыгали от радости. Но я никогда не видел таких детей, их кожа тоже была черной и блестящей. Когда они меня подняли, они с восторгом понесли меня к своему вождю и шаману. Дети рассказали, что я прилетел с неба. Самые красивые женщины этого племени оформили мои крылья, а мужчины сделали из меня что-то наподобие летучего змея. Вот так я стал талисманом и хранителем этого маленького черного народа. И теперь я каждый день летаю над островом, которого не коснулась цивилизация. До тех пор, пока я летаю над этим островом, ни один «первооткрыватель» ни с палубы корабля, ни с космического спутника не найдёт его. Такова моя магическая сила, сила простого полиэтиленового пакета.